Социальное страхование в России: прошлое и настоящее

В. В. Исаков

В молодой республике после Октябрьской революции 1917 года строились новые социально-экономические отношения. В 1918–1921 годах в условиях Гражданской войны внутренней политикой Советского государства стал военный коммунизм.

Управление социальным страхованием в России в 1918–1921 годах

Период военного коммунизма

Одна из ключевых идей рабочей страховой программы, которую большевики стремились реализовать на практике, заключалась в создании единых страховых организаций, охватывающих все виды социального страхования. Еще в резолюции 6 Пражской конференции РСДРП (18–30 января 1912 года) отмечалось, что «всеми видами страхования должны ведать единые страховые организации, построенные по территориальному типу»¹. Однако эта стратегическая установка большевистской партии не нашла должного воплощения в первых страховых законах Советской власти.

Политическая установка на создание единой территориальной страховой кассы, объединяющей все виды социального страхования, теоретически была обоснована в ряде научных работ достаточно известного уже к тому времени и авторитетного теоретика социального страхования Н. А. Вигдорчика.

В своей работе, изданной в июне 1917 года, Н. А. Вигдорчик, раскрывая перспективы организационного строения института социального страхования, писал, что «надлежащим образом организованное социальное страхование должно быть объединено в одном учреждении. Нет никакой надобности создавать отдельные учреждения для страхования на случай болезни, отдельное для страхования от несчастных случаев, отдельное для страхования инвалидности и т. д. Такое дробление страхования прежде всего увеличивает расходы по ведению дела. Но еще важнее то, что это дробление затрудняет работу каждого вида страхования в отдельности. Дело в том, что на практике не всегда легко отделить один вид риска от другого. На первый взгляд может показаться, что болезнь, увечье, инвалидность представляют собой совершенно разные направления и что отличить одно от другого легко. На самом деле это во многих случаях очень трудно. И вот между отдельными страховыми учреждениями происходят споры и разногласия, приходится вводить специальные учреждения для разбирательства этих споров, приходится перечислять средства из одного страхового учреждения в другое. Эти неудобства сразу устраняются, как только все виды социального страхования объединяются в одну организацию. Эта организация собирает все средства, необходимые для осуществления полного страхования, и к этой организации застрахованный обращается во всех случаях социальной нужды — и в случае болезни, и в случае старости, и в случае безработицы, и т. д.»².

В соответствии с теорией Н. А. Вигдорчика отдельные виды социального страхования возникали в разное время и носили весьма пеструю организационную окраску. Оно исторически вводилось по частям, по отдельным видам. Одна ветвь социального страхования становилась рядом с другой, каждая со своими источниками существования. Ревниво охраняя свой бюджет, каждая ветвь стремилась отмежеваться от соседней и требовала особой организации управления, с особым штатом служащих, с отдельными канцеляриями. Н. А. Вигдорчик отмечал, что дробление института социального страхования на ряд отдельных видов «настолько укоренилось, что непосвященному наблюдателю может показаться, что оно неизбежно по самому существу дела. Все привыкли к тому, что существуют отдельные виды страхования — на случай болезни, увечья, инвалидности, старости, смерти, безработицы. Однако укоренившееся дробление социального страхования на отдельные отрасли не имеет никакого оправдания с логической стороны»³.

Опираясь на международный опыт социального страхования, Н. А. Вигдорчик предостерегал от ошибок, через которые прошла Европа в организации социального страхования. Он писал, что «создавая совершенный институт социального страхования, не следует повторять ошибок прошлого и — вопреки логике и во вред делу — дробить и разлагать единый страховой институт на ряд отдельных отраслей»⁴. Однако принятые большевиками в 1917 — начале 1918 года первые страховые законы гарантировали сохранение в России деления социального страхования на несколько видов, каждый из которых осуществлялся отдельным страховщиком.

Не дожидаясь принятия нормативных актов советской власти, регламентирующих создание единого страховщика — общей страховой кассы, ее первым в России организовал Н. А. Милютин. К началу 1918 года в ведении Петроградской кассы, которую он возглавил, находились не только вопросы страхования на случай болезни, материнства и смерти, но и страхования от несчастных случаев и безработицы. В отличие от Н. А. Вигдорчика Н. А. Милютин ко второй половине 1918 года имел уже свой российский опыт работы. Поэтому его отношение к вопросу реформирования организационной структуры управления социальным страхованием имело не только теоретический интерес, но и практическое значение.

Н. А. Милютин, уже с позиций своего практического опыта, утверждал, что «нет никакой разницы в работе по организации страхования как от болезни, так и от увечья, безработицы, материнства, инвалидности и проч. И не только нет разницы в организационной работе, но даже и по существу сплошь и рядом это различие является чисто искусственным... организация всех видов социального страхования весьма мало чем между собой различается. Поэтому централизация всего дела социального страхования не встречает никаких серьезных затруднений...»⁵ Следуя примеру Петроградской страховой кассы, в течение нескольких месяцев в инициативном порядке были учреждены общие страховые кассы: в феврале 1918 года — в Поволжье, затем в Сибири, а в апреле 1918 года на Урале.

Анализируя деятельность российских страховщиков, известный в тот период и профессионально разбиравшийся в проблемах социального страхования доктор А. Л. Гельфер писал: «Практическая работа страховых организаций показала, что работа должна быть централизована: необходимо все виды страхования объединить, создав страховые организации, охватывающие большие территории и все виды страхования»⁶.

Наконец 15 апреля 1918 года Страховой Совет принял постановление, в соответствии с которым «кассы должны строиться исключительно общестраховые, с едиными органами»⁷. Это означало, что идеи централизации страхового дела начали внедряться в практику всего российского социального страхования.

К этому времени произошли определенные кадровые изменения в социальном блоке Советского правительства. Весьма авторитетный в большевистских кругах деятель страхового движения, заведующий отделом социального страхования Наркомтруда А. Н. Винокуров был назначен заместителем, а затем Народным комиссаром социального обеспечения, сменив на должности наркома А. М. Коллонтай. Отдел социального страхования Наркомтруда, который возглавлял А. Н. Винокуров, был объединен с отделом охраны труда. Заведующим отделом социального страхования и охраны труда Народного комиссариата труда и членом Страхового Совета был назначен В. А. Радус-Зенькович, работавший до этого председателем Поволжской общей страховой кассы.

В 1918 году Народный комиссариат труда выпустил брошюру В. А. Зеньковича под названием «Задачи социального страхования в Советской России. Наши задачи. Какое страхование нам нужно». В ней В. А. Зенькович изложил видение системы социального страхования с позиций возглавляемого им отдела, в которой центральное место отводилось задачам общей страховой кассы: «До сих пор существовали отдельно кассы больничные, кассы безработных, страховые товарищества. Теперь все они будут объединены, слиты в каждой местности в одной общей кассе и станут просто отделами общей работы. Управляющий, финансовый и организационный аппарат создается один»⁸. Это по сути был проект очередной реформы социального страхования. Что касалось создания новых страховых органов, то в брошюре давалась установка «не создавать отдельных касс для различных видов страхования, а строить исключительно страховые кассы с единым органом управления. И не только это. Не следует создавать отдельных касс ни для отдельных отраслей производства или хозяйства (например, почтово-телеграфных, железнодорожных, судоходных рабочих и служащих и прочее)»⁹.

Радус-Зенькович Виктор Алексеевич (1877–1967) — партийный и государственный деятель, большевик, член РСДРП с 1898 года. В дни Октябрьского переворота 1917 года участвовал в становлении Советской власти в Саратове, входил в состав первого исполкома Саратовского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Был председателем Поволжской общестраховой кассы. В 1918–1919 годах работал заведующим отделом страхования и охраны труда Народного комиссариата труда, затем — заместителем наркома труда — заведующим отделом страховой медицины.

С именем В. А. Радус-Зенькевича связано становление социалистической советской системы охраны труда и оздоровления рабочих. Под его руководством создавалась инспекция труда. Он участвовал в разработке нормативных актов по вопросам социального страхования. В 1920–1930 годах был председателем Саратовского губисполкома, председателем Центральной контрольной комиссии и наркомом Рабоче-крестьянской инспекции Белоруссии. В 1930–1933 годах был председателем ЦК профсоюза работников связи, затем — на научной работе. С 1956 года — пенсионер, умер в Москве в 1967 году в возрасте 90 лет.

Главную задачу в деятельности общих страховых касс заведующий отделом социального страхования и охраны труда видел в создании условий, при которых ущерб для жизни и здоровья работников будет наименьшим, имея в виду работу предупредительного характера. Кассы для этого должны были получить право издавать постановления, обязательные для исполнения страхователями, нормирующие условия труда в различных отраслях производства, налагать штрафы за невыполнение этих постановлений или их нарушение. В подтверждение этой позиции председатель Петроградской общей страховой кассы Н. А. Милютин утверждал, что «В кассах сосредотачиваются все сведения, как о заболеваниях, увечьях, так и об условиях работ во всех предприятиях и отраслях производства; поэтому им легче и проще, чем какой-либо иной организации, организовать охрану труда. Кроме того, кассы непосредственно заинтересованы в сокращении заболеваемости и увечности и, следовательно, в улучшении условий труда»¹⁰.

Особое внимание в деятельности общестраховой кассы В. А. Зенькович отводил вопросам медицинской помощи. Он, так же, как и Н. Милютин, считал, что страховое обеспечение должно предоставляться страховыми кассами в двух формах: в форме возмещения утраченного заработка и форме предоставления врачебной помощи.

Идея сосредоточения в одной кассе выплаты пособий и оплаты услуг по оказанию медицинской помощи не нова. Так, еще в 1910 году Н. А. Видгорчик отмечал, что «кто знаком с практикой немецкого страхования, тот знает, что лечение больных и выдача им материального пособия только внешним образом кажутся двумя самостоятельными задачами; в действительности это две стороны одной и той же деятельности, которые можно разъединить только насильственно и притом с явным ущербом для той и другой»¹¹. (В настоящее время в России пособия по болезни выплачивает Фонд социального страхования, а лечебную помощь осуществляет Фонд обязательного медицинского страхования.)

В. А. Зенькович считал, что врачебная помощь рабочим должна осуществляться общими страховыми кассами через свои лечебницы и своих врачей. «При каждой страховой кассе, — писал он, — должна быть создана коллегия из постоянных врачей кассы для освидетельствования увечных и вообще инвалидов, эти же врачи должны привлекаться к участию в коллегиальных обследованиях обстановки несчастных случаев»¹².

Новшеством в проекте страхового законодательства было предложение В. А. Зеньковича об установлении тарифов страховых взносов с учетом степени риска и опасности различных отраслей производства «не только по отношению к страхованию от увечий (промышленный травматизм), но и по отношению ко всей, даже так называемой общей заболеваемости, ко всем последствиям вредных условий работы. Дифференциальный тариф (дробные ставки) должен заменить теперешнее равное (среднее) обложение»¹³.

Во многом схожими оказались позиции обоих практиков социального страхования — Н. Милютина и В. Зеньковича — в вопросах финансирования социального страхования. Оба считали, что расходы по социальному страхованию должны нести предприниматели. При этом Н. Милютин предлагал «построить взимание расходов с предпринимателей по ставкам, определяемым статистикой страховых касс в зависимости от частоты и продолжительности заболеваний и стоимости лечения в отдельных отраслях труда. При этом за различные улучшения следует устанавливать особые скидки и, наоборот, особые надбавки за отсутствие мер к предупреждению заболеваний и пр. Следовало бы установить особые надбавки за пользование сверхурочными работами, за тесноту зданий и проч.»¹⁴.

В отличие от Н. Милютина В. Зенькович допускал возможность в отдельных случаях использовать на социальное страхование средства государства. Он предполагал, что страховых взносов на выплату пособий может не хватать. Поэтому для ряда профессий и государственных предприятий, по его мнению, «необходимо изыскать постоянный источник средств — таковым может быть только та или другая доля из государственного прогрессивно-подоходного обложения. Будет ли это как общая мера распространено на все виды страхования или система финансирования останется смешанной — покажет ближайшее будущее и ближайшая работа страховых касс»¹⁵.

С созданием общих территориальных страховых касс под вопросом оказалась необходимость сохранения в организационной структуре управления соцстрахом страховых присутствий, которые создавались по территориальному принципу для отдельных территорий. В то же время идеалом организационного построения общих страховых касс должна стать территориальная общая страховая касса, охватывающая такую же большую территорию (район, округ), как и страховое присутствие. Таким образом, при перестройке организационной структуры управления социальным страхованием под надзор страхового присутствия попадала бы одна или две территориальные (районные, окружные) страховые кассы. Например, в Петрограде существовало страховое присутствие, в ведении которого находилась лишь одна общестраховая касса. Следовательно, для руководства и надзора за деятельностью одной-двух страховых касс сохранять страховое присутствие считалось нецелесообразным.

Функцию по принятию решений об учреждении страховых касс, которые входили в компетенцию страховых присутствий, советские реформаторы предлагали передать местным Советам рабочих депутатов. В структуре страховых присутствий действовали судебные секции. Они также не вписывались в новую разрабатываемую структуру управления социальным страхованием. Так, Н. Милютин отмечал, что с созданием революционных народных судов лучшим судьей могут быть организации пролетариата. Поэтому судебная роль в деле страхования, по его мнению, должна принадлежать самим страховым кассам. «На все постановления правления страховой кассы никаких жалоб в суд приниматься не должно. Эти жалобы должны переноситься на разрешение делегатского собрания кассы, постановления которого должны быть окончательны для данной местности. Здесь, конечно, важно помнить, что делегатское собрание кассы избирается всеми подлежащими страхованию, — а страхованию подлежит только трудовой элемент коммуны»¹⁶. Таким образом, и судебная функция выпадала из сферы деятельности страховых присутствий.

А. Л. Гельфер приводил в пользу упразднения страховых присутствий не менее революционные аргументы. Он писал, что «страховые присутствия — учреждения ни для чего не нужные: там, где создавалась крупная страховая организация, она фактически играла роль страхового присутствия... в тех местах, где присутствия возникли, они состояли большей частью из лиц, враждебных Советской власти, которые всячески старались ставить препятствия новому строительству, как принципиальные противники октябрьского переворота — в большинстве случаев присутствия эти не только не принимали мер к проведению в жизнь новых положений Рабоче-Крестьянского Правительства, а наоборот, проводили идеи о недопустимости и несвоевременности мер, требуемых этими положениями»¹⁷.

Постановлением Народного комиссариата труда от 28 сентября 1918 года № 70 страховые присутствия были упразднены. Их права и обязанности передавались отделам труда Советов рабочих и крестьянских депутатов и страховым кассам. Однако дальнейшие попытки привести организационную структуру управления социальным страхованием в соответствие с требованиями рабочей страховой программы вступили в противоречие с реальной действительностью. Дни российского социального страхования были сочтены. В недрах высших органов советской власти созревали новые идеи, суть которых сводилась не к совершенствованию организационной структуры управления социальным страхованием, а к ликвидации самого социального страхования как системы.

Милютин Николай Александрович (1889–1942) — член РСДРП с 1908 года, большевик. В 1913 году — член правления профсоюза торгово-промышленных служащих. С этого же года начал работать в сфере социального страхования. В 1914–1915 годах — секретарь больничной кассы Путиловского завода. К этому времени относится его знакомство с активными деятелями страхового движения А. Н. Винокуровым, Н. Скрипником, К. К. Комаровским (Данским), В. В. Шмидтом и другими. С 1915 года Н. А. Милютин становится секретарем больничной кассы фабрики «Скороход».

Участник Февральской революции 1917 года, член Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Был членом рабочей группы Совета по делам страхования рабочих при Министерстве труда Временного правительства. После Октябрьского переворота в декабре 1917 года избран председателем Петроградской общегородской больничной кассы. С 1918 года — член коллегии Наркомата труда РСФСР.

В марте 1921 года назначен заместителем Наркома социального обеспечения. Работал в этой должности вместе с наркомом социального обеспечения А. Н. Винокуровым, а с июня 1921 по июль 1924 года исполнял обязанности Наркомсобеса. С декабря 1924 по 1929 год Н. А. Милютин — нарком финансов РСФСР. В 1929 году был председателем Малого Совнаркома РСФСР. В 1935–1937 годах — начальник Главного управления кинофикации РСФСР. Умер в Москве в 1942 году.

От социального страхования к социальному обеспечению

Система социального страхования, построенная в соответствии с декретами, принятыми в первый год советской власти, была приспособлена к сохранившимся капиталистическим отношениям, основанным на частной собственности на средства производства. К концу 1918 года в социально-экономической жизни России начали происходить существенные изменения. Процесс национализации промышленности набирал темпы. Средства производства, заводы и фабрики переходили в государственную собственность. Частных предпринимателей становилось все меньше. Количество рабочих, занятых по найму в частной промышленности, быстро уменьшалось, и, наоборот, увеличивалось количество рабочих, занятых по найму у государства.

В. А. Зенькович, характеризуя социально-экономическую ситуацию, сложившуюся к 1918 году, писал, что «великая ломка в хозяйственной жизни подводит массы рабочих и неимущего крестьянства непосредственно к тому, чтобы взять в свои руки не только управление и руководство хозяйственной жизнью, работой производства, добывания и создания всех необходимых благ, но еще более — организацию на новой основе всей хозяйственной жизни»¹⁸. Рабочим была предоставлена возможность самим непосредственно управлять заводами и фабриками. Ленинский лозунг «заводы и фабрики — рабочим!» был реализован на практике через фабрично-заводские комитеты (фабзавкомы), которые начиная с апреля 1917 года избирались на заводах и фабриках рабочими и действовали от их имени.

После октябрьского переворота в организационном отношении фабзавкомы либо не подчинялись никому, либо подчинялись местным Советам рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, являясь по сути их первичными органами. Роль фабзавкомов как органов управления нисколько не изменилась и после того, как они по решению Первого Всероссийского съезда профессиональных союзов в 1918 году были превращены в первичные ячейки профсоюзов на предприятиях. Выступая 27 июня 1918 года на IV Конференции профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов г. Москвы, руководитель Советского правительства, Председатель Совнаркома В. И. Ленин определил роль и место фабзавкомов как первичного звена рабоче-крестьянского государства. Он говорил, что «на фабрично-заводских комитетах, которые во всем тесно связаны с широкой миллионной массой, лежит величайшая задача стать в первую очередь органом управления государственной жизнью... Ваши фабрично-заводские комитеты должны перестать быть только заводскими комитетами, они должны стать основными государственными ячейками господствующего класса»¹⁹. Таких же взглядов придерживался и другой не менее известный представитель Советской власти Л. Троцкий. Воодушевленные руководителями Советской власти, фабзавкомы решительно брали на себя всю власть на заводах и фабриках, управляли ими как хозяева производства. Деятельность фабрично-заводских комитетов носила массовый характер. Миллионы рабочих включались в процесс управления страной.

Таким образом, у подавляющей части населения России не вызывало сомнения, что хозяевами в стране являются сами рабочие и крестьяне и что именно они управляют ею, начиная с высших эшелонов власти через Советы депутатов и завершая низшим, так сказать, первичным звеном — заводами и фабриками — через фабзавкомы. Казалось, что полное осуществление самоуправляющегося коммунистического строя в России является вопросом ближайшего будущего. В этих условиях совершенно по-новому предстояло переосмыслить и вопрос о социальном страховании.

Председатель Петроградской страховой кассы Н. А. Милютин в этой связи писал, что «перед рабочими страховыми организациями стоит ряд серьезнейших и труднейших задач, и не только по проведению новых декретов о страховании рабочих, но и по пересмотру тех положений, которые были заложены в их основу. Здесь, прежде всего, следует иметь в виду, что рабочая страховая программа вырабатывалась применительно к буржуазному обществу. Поскольку же мы живем в стадии перехода к социализму, необходимо подвергнуть тщательному пересмотру и проверке все требования рабочей страховой программы»²⁰.

Реформаторы социального страхования полагали, что в условиях капитализма работодатель, владея средствами производства, при покупке товара — рабочей силы возмещал рабочему не всю ее ценность, а оплачивал ему в виде заработной платы лишь одну ее часть — издержки по текущему существованию рабочей силы. Рабочая страховая программа была направлена на то, чтобы добиться через социальное страхование возмещения рабочему за счет работодателя другой части ценности рабочей силы, которая предназначена для обеспечения его существования при безработице, болезни, увечье, старости и наступлении других страховых случаев, связанных с потерей заработка.

С национализацией заводов и фабрик нанимателем становилось рабоче-крестьянское государство в лице самих рабочих, трудящихся. Следовательно, по логике советских реформаторов того периода, рабоче-крестьянское государство, то есть сами трудящиеся, и должны себя обеспечить в дни нетрудоспособности. Поэтому идея страхования рабочих с целью возмещения им за счет работодателя заработка, утраченного при наступлении страхового случая, теряла всякий смысл. Н. Милютин отмечал, что «при социальном страховании в условиях буржуазного строя мы добивались возмещения полного заработка застрахованного при потере им трудоспособности и безработице. При коммунистическом строе задачей страховой организации будет не возмещение утерянного заработка, а обеспечение средств к существованию, что далеко не одно и то же»²¹.

Считалось, что при коммунизме вообще не будет места ни для одного из видов социального риска, которые угнетают трудящихся при капитализме. Например, безработица, по мнению ведущего теоретика социального обеспечения того периода Л. Забелина, будет «немыслима, так как переход всех средств производства в руки всего общества предполагает планомерную организацию общественного хозяйства, точный учет и целесообразное распределение всего запаса имеющихся в распоряжении общества трудовых сил. Каждый, кто может работать, получит надлежащее применение своим способностям в громадном общественном механизме создания материальных и нематериальных благ»²². В такой же степени членам общества не будут угрожать и другие социальные риски, связанные с потерей работы, а значит и средств к существованию, вследствие болезни, инвалидности, старости и т. п.

По логике советских реформаторов право человека на удовлетворение его жизненных потребностей при коммунизме будет основано не на заработке, а на факте принадлежности его к обществу. Рисуя ближайшее будущее социального страхования, известный его теоретик Н. Вигдорчик писал в то время: «Исчезнет понятие заработка, исчезнет возможность его потери, исчезнет социальный риск, являющийся объектом социального страхования, исчезнет и само социальное страхование, как институт, учитывающий и обеспечивающий социальный риск. Функции социального страхования без остатка растворятся в функциях социалистического государства. Само государство превратится в грандиозный институт социального страхования в самом широком смысле этого слова — в смысле организованной взаимопомощи»²³.

Таких же взглядов придерживался Нарком социального обеспечения А. М. Винокуров. Он писал, что перестраивающе­еся на социалистических началах государство «подходит к лицу, лишившемуся части или вовсе средств к существованию благодаря болезни, инвалидности, старости и т. п., с точки зрения возможности дальнейшего человеческого существования, охранения жизненного уровня. Оно обеспечивает потерявшего трудоспособность и лишившегося источников существования и его семью рациональной помощью в форме денежной или натурой и принимает меры к тому, чтобы выбившихся из трудовой колеи опять поставить на ноги и возвратить к трудовой жизни. Слово „страхование“ совершенно не выражает этого понятия и должно быть заменено более правильным термином „социальное обеспечение“»²⁴.

Изложенные выше идеи советских реформаторов социального страхования того периода нашли воплощение в «Положении о социальном обеспечении», которое было утверждено декретом СНК от 31 октября 1918 года. Он был подписан В. И. Лениным и народным комиссаром труда В. Шмидтом, который сменил на этой должности А. Г. Шляпникова. Вместо отдела социального страхования и охраны труда центральным органом, руководящим социальным обеспечением в России, был определен Отдел социального обеспечения и охраны труда.

Если по социальному страхованию обеспечение получали наемные рабочие независимо от того, имеют ли они средства к существованию или нет, то социальное обеспечение брало на себя обеспечение только тех, кто нетрудоспособен и лишен источников существования. При этом значительно расширялся круг лиц, подлежащих социальному обеспечению. Кроме рабочих обеспечение распространялось также на служащих, мелких ремесленников, большинство крестьян, а также членов семей застрахованных, занятых домашним хозяйством.

Замена «капиталистического» института страхования «социалистическим» институтом обеспечения была осуществлена в два этапа. На первом этапе произошло упразднение органов управления социальным страхованием и передача части их функций советским органам общегосударственного аппарата управления страной, в том числе была ликвидирована страховая медицина. На втором этапе произошел переход от взимания страховых взносов с работодателей к финансированию социального обеспечения за счет налогов и распределению средств на его цели в сметном порядке.

К концу 1918 года в организационную структуру советского социального блока страховые органы уже не вписывались. Народный комиссар социального обеспечения А. М. Винокуров писал по этому поводу следующее: «В настоящее время, когда у власти стал пролетариат, когда все органы управления сосредотачиваются в Совдепах, параллельные страховые органы, как Страховые Кассы, делегатские собрания застрахованных, являются совершенно излишними, и функции их должны перейти к Советам и их Отделам. Как и везде, должно произойти огосударствление дела социального обеспечения и перестройка его на советских началах... Советская конструкция социального обеспечения делает излишними прежние крупные страховые объединения (окружные, областные и т. п.), заменяя их советскими органами — городскими, уездными и губернскими Отделами Социального Обеспечения»²⁵.

На Московской губернской страховой конференции А. М. Винокуров, излагая суть реформы социального страхования, отмечал, что социальное страхование «утрачивает характер страхования и организуется за счет государства (из средств, образуемых путем прогрессивного налога) как система государственного обеспечения на таких же началах, на каких организована помощь солдаткам, беженцам и прочим; все страховые кассы и страховые учреждения, являющиеся остатками „бывшего парламентаризма“, „игрой в парламент“, „игрой в учредилку“, уничтожаются и заменяются отделами социального обеспечения при Совдепах»²⁶.

Ликвидация страховых организаций была возложена на местные Советы депутатов. Первыми в конце 1918 года, как отмечалось выше, были упразднены страховые присутствия. В феврале 1919 года вслед за страховыми присутствиями пришла очередь ликвидироваться и другим страховым организациям, не только действовавшим в ряде регионов больничным кассам, страховым товариществам, кассам безработных, но и общим кассам социального страхования, которые только начали создаваться.

Средства всех ликвидированных страховых организаций передавались во Всероссийский фонд социального обеспечения, который был создан при Отделе социального обеспечения и охраны труда Народного комиссариата труда.

(Продолжение — в следующем номере.)

¹ Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 21. С. 146.

² Вигдорчик Н. А. Социальное страхование. Петроград, 1917. С. 20–21.

³ Вигдорчик Н. А. Теория и практика социального страхования. Выпуск первый. Теоретические основы социального страхования. М., 1919. С. 95–96.

⁴ Вигдорчик Н. А. Теория и практика социального страхования. С. 99.

⁵ Милютин Н. Коммуна и социальное страхование. Издание Петербургской рабочей кассы социального страхования. 1918. С. 16–18.

⁶ Гельфер А. Л. Пролетарская революция и социальное обеспечение трудящихся. Петербург, 1919. С. 11.

⁷ Любимов Б. Социальное страхование в прошлом и настоящем. М., 1923. С. 45.

⁸ Зенькович В. А. Задачи социального страхования в Советской России. Наши задачи. Какое страхование нам нужно. М., 1918. С. 17.

⁹ Там же. С. 19.

¹⁰ Милютин Н. Коммуна и социальное страхование. Издание Петербургской рабочей кассы социального страхования. 1918. С. 11.

¹¹ Вигдорчик Н. А. Теория и практика социального страхования. М., 1924. С. 13.

¹² Зенькович В. А. Задачи социального страхования в Советской России. Наши задачи. Какое страхование нам нужно. М., 1918. С. 23.

¹³ Зенькович В. А. Задачи социального страхования в Советской России. Наши задачи. Какое страхование нам нужно. М., 1918. С. 29.

¹⁴ Милютин Н. Коммуна и социальное страхование. Издание Петербургской рабочей кассы социального страхования. 1918. С. 28–29.

¹⁵ Зенькович В. А. Задачи социального страхования в Советской России. Наши задачи. Какое страхование нам нужно. М., 1918. С. 18.

¹⁶ Милютин Н. Коммуна и социальное страхование. С. 22.

¹⁷ Гельфер А. Л. Пролетарская революция и социальное обеспечение трудящихся. С. 11–12.

¹⁸ Зенькович В. А. Задачи социального страхования в Советской России. М., 1918. С. 7.

¹⁹ Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 36. С. 457.

²⁰ Милютин Н. Коммуна и социальное страхование. Издание Петербургской рабочей кассы социального страхования. 1918. С. 7–8.

²¹ Милютин Н. Коммуна и социальное страхование. Издание Петербургской рабочей кассы социального страхования. 1918. С. 37.

²² Забелин Л. Теория социального обеспечения. Издание ВЦСПС. М., 1924. С. 156.

²³ Вигдорчик Н. А. Теория и практика социального страхования. М., 1924. С. 138–139.

²⁴ Винокуров А. Социальное обеспечение трудящихся. Исторический очерк. Издание Народного комиссариата социального обеспечения. М., 1920.

²⁵ Винокуров А. Социальное обеспечение. От капитализма к коммунизму. ГИЗ., 1921. С. 8.

²⁶ Московская губернская страховая конференция. Вестник социального страхования. 1918. № 9. С. 24.