«Служить бы рад…»: неизвестные страницы биографии директора Департамента государственного казначейства Д. М. Княжевича
История любого государства не происходит сама по себе. Она делается людьми. И в истории казначейства таких личностей было немало. С разносторонними интересами, порой с неожиданными увлечениями и талантами, в памяти они остались не только как государственные деятели, но и как замечательные люди.
Участник культурной и общественной жизни
Сведения о Дмитрии Максимовиче Княжевиче имеются во многих энциклопедиях. О нем говорится как о деятеле русской культуры, но в полной мере его вклад в ее развитие еще не оценен. В юности, приехав в Петербург, он с ходу включился в литературную жизнь столицы. В 1800–1810-х годах Княжевич был вхож в литературный кружок молодого поэта А. П. Беницкого, издававшего ежемесячный журнал «Цветник», в Общество любителей словесности, наук и художеств, главой которого был литератор А. Е. Измайлов, посещал литературный кружок Д. И. Языкова. В первые десятилетия XIX века сочинение и обсуждение стихов были не только данью моде. В это время происходило становление русского языка, посредством которого вскоре были написаны великие произведения литературы и науки.Разворачивались «жестокие брани, жаркие споры», литераторы и поэты разделялись на непримиримые «партии». В 1810–1812 годах Д. М. Княжевич вместе с В. Л. Пушкиным, К. Н. Батюшковым, Д. Н. Блудовым, Д. В. Дашковым, С. П. Жихаревым вступил в полемику о русском языке на стороне карамзинистов против А. С. Шишкова и его приверженцев. Одновременно с созданием литературного языка происходила национальная самоидентификация русского общества. Спор о том, как говорить — «галоши» или «мокроступы», демонстрировал отношение к актуальной и ныне проблеме заимствований, был одним из аспектов понимания взаимоотношений России и Западной Европы1. Все, кто участвовал в литературной жизни Петербурга, вносили свою лепту в это дело. Д. М. Княжевич после первых литературных опытов принялся вместе с младшим братом А. М. Княжевичем (будущим министром финансов) за издание литературного журнала. Их «Библиотека для чтения» в начале 1820-х годов была нарасхват у петербургской публики — там печатались первые переводы повестей Э. Т. Гофмана, сделанные Д. М. Княжевичем. В 1830-х годах Д. М. Княжевич продолжал сотрудничать с различными литературными изданиями, стал одним из авторов академического словаря русского языка. Эти работы явились основанием для его избрания в феврале 1837 году почетным членом Академии наук (второе отделение)2. Переехав в Одессу в 1837 году в качестве попечителя учебного округа, Д. М. Княжевич не оставлял просветительской деятельности. Помимо развития учреждений образования он стал одним из основателей и первым президентом Одесского общества истории и древностей, просуществовавшего до прихода к власти большевиков. Он участвовал в издании «Новороссийского календаря», «Одесского альманаха», «Листка общества сельского хозяйства Южной России». В 1888 году дочери Д. М. Княжевича учредили в Новороссийском университете две стипендии его имени3. По нормам того времени литературе следовало отдавать часы досуга, а истинным долгом дворянина была государственная служба. И ей действительно была посвящена вся жизнь Д. М. Княжевича, но об этом известно гораздо меньше, чем о его участии в жизни общества4. Как это бывает, служба оказалась связанной с литературной и общественной жизнью, в которую Д. М. Княжевича ввел его старший сослуживец по Экспедиции о государственных доходах А. Е. Измайлов. Более 30 лет, с 1805 по 1837 год, Княжевич служил в Экспедиции о государственных доходах, возглавлявшей всю казначейскую систему России, а затем в министерстве финансов, где достиг одного из ключевых постов — директора Департамента государственного казначейства. В недавно появившихся работах, посвященных изучению деятельности казначейства, Д. М. Княжевич не упоминается, хотя именно во время его руководства Департаментом окончательно сложились основные направления деятельности этой структуры5.
Казань — Петербург — Вена — Петербург
Дмитрий Максимович Княжевич был старшим сыном сербского дворянина М. Д. Княжевича, выходца из Кроации (ныне Хорватия), родившимся 25 апреля 1788 года в Петербурге. При Екатерине II отец приехал в Россию и служил в кавалергардах. Все предки Д. М. Княжевича начиная с XV века отличались в военной службе. После женитьбы на Е. А. Рудневой М. Д. Княжевич перешел на службу по гражданскому ведомству. Их семья жила в Саратове, Уфе, Казани. В сентябре 1802 года четырнадцатилетний Дмитрий, окончивший курс казанской гимназии, как это было принято в то время, был записан в Экспедицию о государственных доходах канцеляристом. Но приехать в Петербург родители разрешили ему только через три года, в декабре 1805 года6. Службу в столице устроил, очевидно, отец, возглавлявший в последние годы жизни Казанскую казенную палату, которая подчинялась Экспедиции о государственных доходах. Ее управляющим в то время был К. А. Лубьянович, а старшими советниками являлись А. И. Миллер и И. И. Розенберг.Экспедиция о государственных доходах, где начал службу Д. М. Княжевич, до 1821 года существовала параллельно с министерством финансов на правах самостоятельного центрального финансового органа. Предметом ее ведения являлись государственные доходы и расходы, а функции состояли в сборе доходов, доставке наличных сумм на хранение в казначейства для остаточных сумм в Петербурге и Москве, взыскании недоимок, свидетельствовании и ревизии счетов, изготовлении гербовой бумаги и бланков паспортов (гербовый и паспортный сборы являлись доходными статьями государственного бюджета). Специфика деятельности Экспедиции нередко давала основания именовать ее в официальных бумагах Экспедицией государственного казначейства7. В 1812 году, через десять лет после зачисления на службу в Экспедицию о государственных доходах, Д. М. Княжевич был назначен столоначальни-ком — это была первая ступень в его карьере. С началом Отечественной войны число дел в Экспедиции возросло. Требовались средства на содержание армии, организацию, вооружение, обмундирование ополченцев, обеспечение беженцев, содержание пленных8. После изгнания армии Наполеона из России необходимо было восстановить разоренные войной Смоленскую и Московскую губернии, которым было выделено 6 и 15 млн рублей соответственно. В Москве была создана строительная комиссия, получившая на возрождение старой столицы 12 млн рублей. Движение таких колоссальных для того времени сумм, контроль над их целевым использованием осуществляла Экспедиция о государственных доходах. В это время двадцатичетырехлетний Д. М. Княжевич проявил энергичный характер, умение четко вести делопроизводство (именно это составляло смысл деятельности чиновников той эпохи), способность разрешать «самые многосложные предметы в нашей бюрократии»9.В апреле 1814 года Д. М. Княжевич в качестве бухгалтера был командирован в действующую армию для работы в ликвидационной комиссии, которой предстояло рассчитаться с 20 европейскими государствами за поставки для русских войск. Ликвидационную комиссию возглавил генерал-интендант русской армии Е. Ф. Канкрин. Д. М. Княжевич работал непосредственно под его руководством и заслужил уважение и доверие своего осторожного и скрытного начальника10. По делам службы он побывал во Франкфурте-на-Майне и Праге. В Вене, где Александр I и другие европейские монархи подписывали заключительные документы по итогам наполеоновских войн, Д. М. Княжевич оставался с января 1815 до сентября 1820 года до завершения всех дел ликвидационной комиссии. За эту службу он получил свои первые награды — памятную бронзовую медаль 1812 года и орден Святого Станислава 4-й степени11. В Вене в 1815 году сосредоточилась европейская политика, и одновременно она стала центром светской жизни. В столицу Австрии съехались не только дипломаты и финансисты, но и множество придворных светских дам, богатых и знатных людей. Непременным атрибутом политического процесса были балы, рауты, гуляния, которые вовлекли в себя всех. В Вене определилась личная жизнь Д. М. Княжевича. В 1819 году он женился на баронессе Антонине Гора, чешке по происхождению, и в 1820 году вернулся в Петербург семейным человеком.В 1821 году Экспедиция о государственных доходах, где продолжал служить Д. М. Княжевич, была преобразована в Департамент государственного казначейства. Функции нового структурного подразделения министерства финансов по сравнению с Экспедицией о государственных доходах изменились — Департаменту предстояло не только осуществлять кассовые операции, но и включиться в реализацию финансовой политики государства, которую осуществляло министерство финансов. Преобразования происходили под руководством министра финансов Д. А. Гурьева, который явился в Департамент государственного казначейства в первый день его работы. Первым директором Департамента стал И. И. Розенберг. Д. М. Княжевич получил повышение — был назначен начальником распорядительного отделения12. Одним из направлений финансовой политики Д. А. Гурьева в 1810–1823 годах, непосредственно относившегося к Департаменту государственного казначейства, было сокращение хронического дефицита государственного бюджета. За семь послевоенных лет он превысил 351 млн, а с учетом непокрытых расходов за предыдущие годы составлял 452,5 млн рублей. Рост расходов на войну 1812 года и заграничный поход русской армии в 1813–1814 годах, преодоление последствий наполеоновского нашествия в Россию требовали огромных средств, а структура доходов оставалась неизменной. Министр финансов предложил ограничить военные расходы, но Департамент государственной экономии Государственного совета отказался рассматривать его предложения, заметив, что «в России военное и мирное положение никогда с точностью не было различаемо». Заключение новых внешних займов привело к росту бюджетных расходов на обслуживание государственного долга с 9,4 процента в 1817 году до 13,5 процента в 1822 году13.
На страже экономических интересов России
Политику Д. А. Гурьева активно критиковал Е. Ф. Канкрин, который и стал в апреле 1823 года новым министром финансов. С его приходом изменились приоритеты финансовой политики, главной целью провозглашалось создание равновесных бюджетов путем сокращения расходов и значительного роста доходов. Также новый министр финансов удалил из своего ведомства лиц, причастных к злоупотреблениям и казнокрадству, а на смену им назначал чиновников, известных ему лично по предыдущей совместной работе. Д. М. Княжевич был в их числе. В марте 1824 года по представлению министра финансов он был назначен на пост вице-губернатора Петербурга и в декабре утвержден в этой должности высочайшим указом. В то время вице-губернаторами именовались председатели казенных палат с непосредственным подчинением министру финансов и полномочиями второго лица в губернии14. В числе мер, направленных на увеличение доходов казны, явилась реализация жесткого протекционистского тарифа 1822 года, принятого под давлением общественного мнения еще Д. А. Гурьевым и пользовавшегося поддержкой отечественных производителей. Пошлины увеличились с 27 процентов стоимости импорта в 1820-х годах до 45 процентов в 1830-х годах. При этом ввоз возрастал. Обратной стороной фискального успеха явился рост контрабанды, «лишающей казну справедливого дохода». Е. Ф. Канкрин начал коренную реорганизацию таможенной стражи, в которой кроме военных служили вольнонаемные из местных жителей, сами нередко промышлявшие контрабандой. В этих условиях назначение Д. М. Княжевича не было случайным. Перед ним как доверенным человеком была поставлена задача «вскрыть злоупотребления по таможенной части»15. В очерке о Д. М. Княжевиче, написанном его дочерью М. Д. Княжевич, сохранился, по-видимому, рассказ самого вице-губернатора о захвате контрабанды. Сведения о готовящейся контрабанде предоставляли в министерство финансов сотрудники дипломатических представительств России в европейских государствах. После обычного досмотра на судно по предписанию министра финансов являлся вице-губернатор «для непременного открытия истины». Несмотря на «раболепство чиновников» и негодование шкипера, Д. М. Княжевич, «взглянув на стенки каюты, скомандовал досмотрщикам «рубить!». Топоры приударили, доски отвалились и из-за них посыпались куски разных материй, кружев и т. п.»16. Через год Е. Ф. Канкрин поручил Д. М. Княжевичу еще и «наблюдение за открытием контрабанды в окрестностях столицы». Незаконный ввоз сократился, казна дополнительно получила около 9 млн рублей дохода17.Е. Ф. Канкрин высоко оценил решительные действия петербургского вице-губернатора. В 1824 году Д. М. Княжевичу «из таможенных конфискованных сумм» была выплачена премия в 10 тысяч и пособие в 4 тысячи рублей. Премиальный фонд формировался из штрафов за контрабанду и стоимости проданного конфиската, две трети этой суммы предназначалась лицам, непосредственно задерживавшим контрабандистов. Для сравнения: директор Департамента государственного казначейства получал около 4,5 тыс. рублей годового жалованья, включая квартирные и столовые деньги. Кроме денежного вознаграждения последовало повышение в чине — в январе 1825 года Д. М. Княжевичу был присвоен чин статского советника18. В январе 1827 года, когда реорганизация таможенной стражи завершилась, Д. М. Княжевич получил новое предписание министра финансов в связи с восстановлением винных откупов. Он был командирован в «пограничные места» Псковской, Лифляндской и Эстляндской губерний и в Дерптский порт (г. Тарту) «на предмет выявления кормчества», то есть производства, транспортировки и продажи питей, помимо налогообложения. По-видимому, борьба Д. М. Княжевича с «самогонщиками» была успешной. В феврале 1827 года он получил поощрение в виде персональной пенсии «по смерть» в размере 3 тысяч рублей в год сверх жалованья на основании высочайшего указа о формировании специального пенсионного фонда для чиновников, боровшихся с контрабандой и кормчеством. Продолжение статьи читайте в следующем номере журнала.